— И заменить двойниками!

Внезапно Алекс всё понял. Безумие. Но и единственное объяснение того, что он видел.

Доктор Гриф кивнул.

— Я заметил, что в семьях, наделенных богатством и властью, часто растут… проблемные дети. У родителей не хватает времени на сыновей. Сыновья не любят родителей. Дети стали моей целью, Алекс. Видишь ли, я хочу получить то, что принадлежит им. Возьмем, например Хьюго Вриса. Однажды отец оставит ему пятьдесят процентов всего мирового рынка алмазов. Или Том МакМорин: у его матери газеты по всему миру. Или Джо Кентербери: отец в Пентагоне, мать — сенатор. Чего ещё желать начинающему политику? Более того, чем не стартовая площадка для будущего президента Соединённых Штатов? Сюда, на пик, прислали пятнадцать детей с наиболее многообещающим будущим, и я заменил их своими копиями. Конечно, чтобы они ничем не отличались от оригиналов, их подвергли пластической операции.

— Бакстер, которого вы застрелили…

В первый раз Гриф удивился:

— А ты не сидел без дела. Покойный мистер Бакстер был пластическим хирургом. Я нашёл его в Лондоне. Он работал на Харли-Стрит. Увяз в карточных долгах. Подчинить его себе не составило труда. В его задачу входило оперировать мою семью: менять лица, цвет кожи и, если нужно, тело так, чтобы мои копии выглядели в точности так же, как те подростки. Едва дети прибывали сюда, за ними начиналось наблюдение…

— Из дублирующих комнат на третьем и четвёртом этажах.

— Точно. Двойники могли наблюдать за своими жертвами на экранах телевизоров. Чтобы повторять их движения. Заучивать их привычки. Говорить как они. Короче, стать ими.

— Это не сработает! — Алекс дёрнулся на стуле, попытавшись выскользнуть из наручников. Но их хватка была слишком сильна. Нет, так руки не высвободишь! Родители поймут, что к ним вернулись не их дети! Любая мать поймёт, что это не её сын, пусть он и выглядит как прежде.

Миссис Стелленбош хихикнула. Она погасила первую сигару и раскурила следующую.

— Алекс, ты ошибаешься, — сказал доктор Гриф. — Не забывай, ты говоришь о занятых родителях, у которых совсем нет времени на детей. К тому же, они послали их сюда, чтобы те стали другими. Для этого родители и отправляют детей в частные школы. Они полагают, что здесь их дети поумнеют, станут лучше и увереннее в себе. И родители огорчатся, если дети вернутся прежними. А ещё на нашей стороне природа. Четырнадцатилетний мальчик уезжает из дома на шесть-семь недель. Пока он здесь, природа всё сделает, чтобы он изменился. Мальчик подрастёт. Потолстеет или похудеет. Даже его голос изменится. Всё это — часть полового созревания, и, когда он вернётся, родители скажут: «Ух ты, Том, ты такой большой, ты так вырос!» Они не заметят ничего подозрительного. Скорее они будут волноваться, если ребёнок останется прежним.

— Роско вас разгадал, да?

Алекс был уверен, что раскрыл основную загадку, из-за которой его сюда направили. Он знал, почему погибли Роско и Иванов.

— В двух случаях родители не до конца поверили увиденному, — признал доктор Гриф. — Майкл Роско в Нью-Йорке. И генерал Виктор Иванов в России. Нет, они не разгадали нас. Но очень переживали. Ссорились с детьми. Задавали много вопросов.

— Сыновья донесли вам, что происходит.

— Можно сказать, я сам себе донёс. В конце концов, их сыновья — это я. В общем, да. Майкл Роско что-то заподозрил и позвонил в МИ-6. Вот так, к несчастью для тебя, и ты оказался втянут в эту историю. Пришлось заплатить за устранение Роско, а до него — Иванова. Могли возникнуть проблемы. Двое из шестнадцати — не страшно, это, разумеется, не нарушит моих планов. Даже поможет. Всё свое состояние Майкл Роско оставил сыну. Кроме того, насколько я понимаю, русский президент после смерти Иванова принимает личное участие в судьбе его сына Дмитрия.

Короче говоря, проект «Близнецы» увенчался небывалым успехом. Через несколько дней оставшиеся дети покинут «Белый пик» и займут подобающие им места в своих семьях. Удостоверившись, что всех приняли обратно, я избавлюсь от подлинников. Они умрут безболезненно — в отличие от тебя, Алекс Райдер. Ты доставил нам массу хлопот. Посему я хочу наказать тебя в назидание другим.

Доктор Гриф вынул из кармана устройство, напоминавшее пейджер. Нажав на единственную кнопку, он спросил:

— Ева, какой завтра первый урок?

— Завтра две биологии, — ответила Стелленбош.

— Так и думал. Алекс, может быть, ты посещал уроки, на которых вскрывали крыс или лягушек, — сказал Гриф. — Уже долгое время мои дети просят посмотреть, как вскрывают человека. Что и неудивительно. Я сам первый раз присутствовал на таком вскрытии в четырнадцать лет. Завтра утром в полдесятого их желание исполнится. Тебя доставят в лабораторию, мы тебя вскроем и изучим. Анестезии не будет, и мы посмотрим, как долго ты протянешь, прежде чем откажет твоё сердце. А потом, разумеется, вскроем и сердце.

— Вы больны! — закричал Алекс. Он заметался на стуле, стараясь сломать дерево и освободиться от наручников. Но это было безнадёжно. Металл всё глубже врезался в запястья. Стул шатался из стороны в сторону, но оставался целым и невредимым.

— Вы сумасшедший!

— Я учёный! — процедил Гриф. — Поэтому ты умрёшь во имя науки. По крайней мере, принесёшь мне пользу в последние минуты своей жизни.

Он посмотрел за спину Алекса.

— Уведите его и тщательно обыщите. Потом заприте на ночь. Я заберу его утром.

Алекс слышал, как Гриф вызвал охранников, но не слышал, как они подошли. Его схватили сзади, освободили ему руки и выволокли его из комнаты. Он ещё успел увидеть, как доктор Гриф протянул руки к огню, и языки пламени заплясали в стёклах его очков. Миссис Стелленбош ухмылялась и курила.

Дверь захлопнулась, и Алекса потащили по коридору. Он знал, что Блант и команда в пути, но успеют ли они?

ЧЕРНЫЙ СПУСК

В камере — четыре на два метра — находились койка без матраса и стул. Дверь из стали. Когда она закрылась, в замке повернулся ключ. Еды и питья Алексу не дали. В камере стоял холод, но одеяла не было.

Хорошо хоть охранники сняли наручники. Они обыскали Алекса со знанием дела и вынули всё из его карманов. А ещё забрали ремень и шнурки. Наверное, доктор Гриф считал, что Алекс может повеситься. Ведь он был нужен ему живым и здоровым для урока биологии.

Было около двух часов ночи. Алекс не спал. Он пытался забыть всё то, что ему рассказал Гриф. Теперь это не имело значения. Он понимал, что до полдесятого нужно сбежать, потому что, нравится ему это или нет, никто не поможет. С тех пор, как он объявил тревогу, прошло больше тридцати шести часов — и ничего. Или устройство не сработало, или в МИ-6 решили не вмешиваться. Конечно, что-то ещё может произойти до следующего завтрака. Но рисковать Алекс не собирался. Нужно было выбираться. Немедленно.

В десятый раз он подошёл к двери и, встав на колени, внимательно прислушался. Охранники притащили его в подвал. Его камера находилась в другом коридоре — не в том, где были другие узники. Хотя всё произошло очень быстро, Алекс постарался вспомнить всё до мелочей. Из лифта налево. За угол. Второй коридор. Последняя дверь. Теперь он может рассчитывать только на себя. Хорошенько прислушавшись, Алекс убедился, что охранника снаружи нет.

Прошло полночи — пора. Обыскав его, охранники забрали не всё. Никто не обратил внимания на золотую серёжку. Что сказал Смитерс? «Эта серёжка маленькое, но мощное взрывное устройство. Разделив две части, ты приведёшь его в действие. Досчитай до десяти, и оно оставит дыру в чём угодно…»

Пришла пора убедиться.

Алекс разъединил серёжку. Вынул из уха и сунул обе части в замочную скважину, отошёл и сосчитал до десяти.

Ничего не случилось. Серёжка испорчена, как и передатчик? Алекс почти отчаялся, но тут вспыхнуло пламя. К счастью, бомба сработала беззвучно. Замок горел секунд пять, потом огонь погас. Алекс подошёл к двери. В ней образовалось отверстие размером с двухфунтовую монету. Расплавившийся металл был всё ещё раскален. Алекс толкнул дверь, и та открылась.